Форум » Архив Игры » 12.05. Вечер-ночь. Особняк Хоуков. » Ответить
12.05. Вечер-ночь. Особняк Хоуков.
Hawke: С Андерсом они расстались в Нижнем Городе. Может, ощущать такое не вполне порядочно, но Хоук был рад, что Андерс не рвётся обсудить свидание с прелестной Адрианой. Орана помалкивала, ни о чём не говорила, не пыталась прояснить свою участь, и Хоук был ей за это благодарен. Босые ноги эльфийки бодро шлёпали по каменной мостовой, когти Маля тихонько клацали. Не худший звук на свете. Главное - не думать ни о чём, кроме самых ближайших действий. Разбить всё на этапы и сосредоточиться на каждом. Дом встретил его привычными запахами и полумраком, по которому сразу было ясно - хозяйка изволила лечь спать пораньше, поэтому оставлено лишь минимальное освещение. Гаррет так и не смог научиться говорить про амелловский особняк "мой дом". Это был дом Лиандры. Он был ей нужен, и потому он был ей возвращён. Он мог бы стать домом для Бетани и Карвера, но не стал. Не сложилось. Гаррет очень старался чувствовать его своим - ради матери - и не мог. Иногда он просыпался среди ночи, задыхаясь от ощущения, что вокруг него - большая каменная ловушка, из которой нет выхода. Хотя на самом деле выходы, конечно, были, и он знал их все. Это успокаивало. - Бодан, это... слушай, как тебя зовут? Орана, ага. Орана, это Бодан. Орана будет у нас жить и работать. Где жить и что работать - решим завтра, а сейчас ей надо постелить в комнате для гостей и дать чем умыться и во что переодеться. Орана, потом придёшь на кухню - это вон та дверь - я тебя покормлю. А потом спать. И всё - завтра. Да, кстати, Бодан... у нас есть чем напиться? Чтобы совсем-совсем напиться? Прямо заначка? Вот спасибо. Он завёл Маля в умывальную и долго отмывал шерсть пса от засохшей крови. Маль вертелся и заглядывал в глаза. Ран на нём не было. Обычно Лиандра не разрешала кормить собаку на кухне. Так ещё с Лотеринга повелось, что Гаррет не слушался при каждой возможности. Маль - тоже член семьи, и имеет право есть на кухне, а не у задней двери. К счастью, кухонный очаг Маля не привлекал, так что, поев, он всегда охотно перемещался с заповедной территории в холл, где у камина можно было уютно дремать. Гаррет умылся сам, и долго тёр лицо мокрыми руками. Итак. Покормить Маля. Покормить Орану. Покормить себя. Отлично. Орана ела очень опрятно. И молча. Кажется, её напрягало сидеть за одним столом с предположительно новым хозяином, но во-первых, пусть привыкает, а во-вторых, Гаррет тоже должен был поесть. Он очень тщательно запихал в себя полную миску овощного рагу, несмотря на пассивное сопротивление организма. Если не есть, силы ниоткуда не появятся. А нервы... от них только все на свете болезни, кроме дурных. - Я могу помыть посуду, я умею, - несмело произнесла Орана наконец. - Спокойной ночи, Орана, - с нажимом произнёс Хоук. Посуду он помыл самолично - когда она ушла. Нагрел воды и помыл. Так же тщательно, как до того ел. После чего дошёл до кухонной двери, убедился, что она плотно закрыта, и достал из нижнего, крайне неудобного для взаимодействий ящика шкафа три бутылки толстого шершавого стекла, заткнутые явно бывшими прежде в употреблении пробками. Выставив бутылки с бормотухой на столе ровным рядком, Хоук поставил перед ними большую кружку, как командира перед строем, и огласил план действий: - Нажраться, упасть под стол и дрыхнуть на холодном полу. Чтоб за ночь получить прострел и простуду, а утром - по похмельной башке за то, что преграждаю дорогу к источнику пищи. Моё здоровье! Откупорив первую бутылку, он принялся сосредоточенно переливать её мутное содержимое в кружку, саркастично бормоча при этом: - Мы же не пьяницы какие, нееее, мы люди приличные, даже благородные наполовину, мы если напиваться - так уж не из горла...
Ответов - 23, стр:
1 2 All
Fenris: Сначала Фенрису показалось, что Гаррет падает. Долго стоял, думал о чем-то, а потом решил упасть. Первой реакцией было - ловить. Навернется же пьяный идиот с лестницы, потом Андерса звать, объяснять, а с целителем эльф распрощался слишком недавно, чтобы быть морально готовым к следующей встрече. Кожа с правой стороны тела была уже почти как новая, разве что побледнее, но и это ненадолго. Хорошо вылечил. Следов нет... впрочем, это не повод позволять Хоуку нырять щучкой с крутой лестницы. Так вот. Ловить. Легко сказать "ловить", а пьяные почему-то весят фунтов на двадцать больше себя-трезвых, вот ведь парадокс... Фенрис, ухитрившийся ловко подставить плечо падающему товарищу, едва удержался на ногах, зато и Гаррет не рухнул. Но предназначавшийся губам поцелуй скользнул по скуле и к уху. Фенрис замер, пытаясь понять, что это только что было. То, как Гаррет наклонялся... нет, все-таки, наверное, это и было изначально падением и расшатанное последними событиями воображение рисует то, чего нет и быть не может. Не может же. С чего бы Хоуку... Да нет же. Раньше Гаррет никогда не проявлял к нему никакого интереса кроме такого, который принято было называть дружеским - слова Фенрис знал, значения, вроде тоже, но даже испытывая вроде как на собственной шкуре, не мог сказать наверняка - оно это или нет. Чувства и ощущения происходящего, которые для любого существа были понятны, как день и привычны, как воздух, для эльфа были чем-то совершенно новым и часто непонятным. Странная смесь в голове и в воздухе. Он умел определять из чужого поведения по отношению к себе такие штуки, как "агрессию", "безразличие", "презрение", "отвращение", "ненависть", "симпатия" и даже немного - "флирт". Совсем на днях понял, что и ненависть может быть приятной. Понял, что когда чье-то внимание принадлежит Тебе - это ужасно приятно. Это хотелось ощущать снова, вот только исходящее от Гаррета ненавистью, несомненно, не было. Вниманием - было. Фенрис снова потерялся в чужих - и собственных - эмоциях, но усталость и напряжение последних дней дали о себе знать и воин, подперев товарища плечом понадежднее, произнес: - Хоук. Тебе определенно пора спать. Это были неверные слова. Но не настолько неверные, он смел надеяться. Сейчас он все-таки спакует Гаррета спать и у него будет время подумать. Проанализировать. Попытаться понять. Если не поймет - спросит. Да, спрашивать будет невероятно страшно. Но еще невыносимее будет не знать наверняка и добивать себя еще и между новыми огнями - глупой надеждой и страхом отторжения.
Hawke: Плечо было твёрдое и надёжное. С помощью этого плеча Гаррет восстановил равновесие, смутно порадовавшись, что среди всех несомненных и сомнительных достоинств Фенриса не последнее место занимает физическая сила. Хоук давно уже знал, что мнимая хрупкость и изящество эльфов – чистейшей воды видимость, достаточно один раз посмотреть как ловко Фенрис обращается с двуручным мечом, или как Мерриль припеваючи волочет рюкзак чуть не с себя размером. Увы, хоть по лестнице загреметь костями ему помешали, но и внезапный душевный порыв быстрой и блистательной победой не увенчался. В сущности, Гаррет вообще ничего не почувствовал, кроме мимолётного тепла кожи – слишком уж кратким и смазанным получилось прикосновение. И это его угнетало. Будь Хоук во вменяемом состоянии (ну, не будем требовать невозможного: хотя бы в обычном своём состоянии), он, возможно, благословил бы эту неудачу, радостно счёл прямым знаком с небес: дескать, глупость затеял и надо прекращать, пока не поздно. Но вместо того он чувствовал лишь досаду и ещё то неприятное и неопределённое ощущение, что всегда бывает связано с незаконченными делами – недописанными письмами, отменёнными сделками, прерванными встречами, недобитыми врагами. Что ж, новые заклинания тоже не освоишь с первой попытки, обязательно лажанёшь где-нибудь в середине. Надо пробовать и стараться, пока ни получится. Нет другого пути. Вместо того чтобы остановиться и подумать, что и зачем он делает, какого результата можно дождаться, Гаррет, покладисто следуя в свою комнату, думал совсем о других вещах. По пути он продолжал беззастенчиво опираться на дружеское плечо, и это даже не было коварным притворством – так и впрямь было куда проще идти и не падать. В комнате было тепло и несколько душно. Гаррет так и не смог до конца привыкнуть к киркволльской архитектуре и не понимал, как можно чувствовать себя свободно в комнате, в которой чтобы просто выглянуть в окно пришлось бы влезать на шкаф. Впрочем, после несравненного простора домишки Гамлена сама возможность иметь личную комнату с камином и кроватью, была роскошью, которую сложно переоценить. Иногда Гаррет даже бывал склонен использовать определение «уютная» хотя это, может, и было некоторое преувеличение. Фенрис помалкивал. Гаррету бы встревожиться, до чего Фенрис так, помалкивая, додумается и что по этому поводу решит, обеспокоиться, как его пьяные выходки вообще-то будут расценены – но нет. Совсем иное беспокоило и тревожило сердце кривой новой ветви славного древа Амеллов. Может, он немного погорячился. Ну не в губы, ладно... Взгляд Гаррета замер на ухе Фенриса в обрамлении белых волос – по крайней мере, при таком освещении они казались совсем белыми, хотя Гаррет всё равно полагал, что это седина. Не от возраста – от шока или боли, а может, и от лириума самого по себе, кто знает. По крайней мере, брови у Фенриса были очень тёмные. Ресницы тоже. Ухо манило, но учитывая взаиморасположение Хоука и уха в пространстве, попытка сблизиться с предметом вожделений окончилась бы где-то так же, как и предыдущая. Разве что, на этот раз падать было бы не так высоко, и на мягкое – кровать была уж близка. Гаррет хотел позвать Фенриса по имени – просто так, чтобы встретиться глазами - но вовремя сообразил, что если Фенрис сейчас повернёт голову, меткий Гаррет уж точно промажет. Поэтому он подавил свой порыв и молча, держась за показавшее себя столь надёжным плечо, поцеловал Фенриса в висок. Фактически, в волосы – чтобы коснуться кожи, ему пришлось бы поднять руку и убрать мешающие белые пряди за ухо, и вряд ли столь комплексное и растянутое во времени действие обошлось бы без накладок. Однако, мерзкое чувство незавершённости приутихло. Необычайно довольный собой Хоук отклеился от чужого плеча и плюхнулся на край кровати. Мысль о том, что спать в одежде и обуви – не совсем разумно, успела успешно покинуть голову Гаррета и уйти довольно далеко, поэтому он не долго думая улёгся, и с чувством честно выполненного долга приготовился погрузиться в нездоровый сон.
Fenris: ...не показалось. Фенрис отогнал мысли о том, что он что-то пропустил и Хоук целует в разные части лица всех окружающих просто так, от хорошего настроения или по пьяной лавочке. Он задумался о том, как себя повести. Обычно он немного внимания уделял подобным тонкостям, решал сразу, рубил с плеча, сейчас же ему казалось, что он идет по заставленному ловушками подземелью, где любой неверный шаг значит... нет, капканы, болты, копья из пола и огонь - мелочи. Главное, что значит ошибка... это сам факт ошибки. Провал. Однако Фенрис не был бы Фенрисом, если бы позволил переживаниям как-то отразиться на лице в данной ситуации. Хоук то ли уже отрубился, то ли был на полпути к тому, чтобы погрузиться в пьяный сон, полный разноцветных пятен и кружащегося потолка. Эльф стоял над кроватью, потирая подбородок перчаткой и рассматривал лежащего в позе морской звезды Гаррета. Хмыкнул пришедшей в голову мысли. Подумано - сделано. Воин, ничуть не смущаясь открытой двери и ощущения пристального взгляда Бодана, стянул с Хоука сапоги и накрыл его покрывалом - аккуратно, соответственно погоде и ситуации - до пояса. - Спокойной ночи, Хоук. - не слишком надеясь, что его услышат (да и говоил-то уже, вроде...), Фенрис покинул комнату мага, аккуратно прикрыв за собой двери. Бодан почему-то не вызвался проводить. То ли принял отрешенную задумчивость на лице эльфа за жажду крови, то ли посчитал, что он сам сможет найти выход... ...ночь обещала быть темной и длинной.
полная версия страницы