Форум » Архив Игры » Недалекое будущее. Казематы, кабинет Первого чародея » Ответить
Недалекое будущее. Казематы, кабинет Первого чародея
Feinriel: "Лишенный многого находит удовольствие в малом", - думал Фейнриэль, старательно заворачивая булочку с ягодной начинкой в бумагу. Булочка предназначалась Бетани - чародейка с утра просиживала в библиотеке, закопавшись по уши в пыльные фолианты, и что-то искала. Что именно - сообщить отказалась, ограничившись лукавым "потом увидишь" и легким щелчком по носу. На обеде она не появилась, значит, поесть забыла... С тех пор, как они оба оказались в круге, их знакомство переросло в крепкую дружбу. Бетани относилась к Фейнриэлю как к младшему брату, дразнила "фейкой" и "сосисочкой" - из-за волос, которые он зачесывал назад, и заплетал в тугую косу, отчего и без того вытянутое лицо с высокими скулами казалось еще длинней, и требовала, чтобы он носил волосы распущенными. На что полуэльф очень натурально обижался и парировал "булочкой", намекая на ее формы. И, конечно же, он не мог упустить шанс лишний раз поддразнить подругу. - Фейнриэль, - дорогу ему преградила одна из старших преподавательниц, Урсула Фит, маленькая седая эльфийка. Ее круглое лицо, едва тронутое сетью морщин, всегда выражало крайнюю благожелательность. Урсула преподавала в младших классах. - Первый чародей ждет вас, - улыбнулась она. - Первый чародей? - застигнутый врасплох, Фейнриэль так и застыл на месте с булочкой в руке. - И немедленно, - снова улыбнулась эльфийка, - между нами, дорогой, что вы такое натворили, что вас требуют срочно и к тому же через старших преподавателей? - она по-птичьи склонила голову набок, с интересом глядя на юношу снизу вверх и одновременно преграждая путь, на случай, если Фейнриэль ослушается и предпочтет отправиться по своим делам. - Понятия не имею, сэра Фит, - буркнул юноша, пряча сверток в карман. Перспектива получить выговор у Орсино, конечно, не слишком радовала, к тому же, дабы туда добраться, придется делать немалый крюк. Однако... придется навестить Бетани чуть позже. По пути к кабинету Первого чародея Фейнриэль перебрал все свои возможные проступки, но масштабной провинности, достойной вызова, так и не отыскал. Однако, перед тем, как постучать в дверь кабинета, он мысленно помолился Создателю. - Разрешите войти?
Orsino: Орсино не любил вызывать к себе учеников и молодых магов. Это старшие понимали, что вообще-то первый чародей довольно безопасен, несмотря на устрашающего вида посох, без которого не появляется на людях, ну а ученики… может быть, догадывались, но входя в кабинет моментально превращались в почти точные копии казематских статуй. Хоть наноси бронзовое напыление и ставь рядом. Что странно; выговоры лично Орсино терпеть не мог делать (малодушно спихивая эти неприятные обязанности на старших чародеев), а если вызывал – то исключительно по серьезному поводу. Сейчас – серьезнее некуда. «Друг по переписке» (слава Создателю, Андрасте, а может быть, и долийским Творцам заодно, что храмовники то ли не перехватили почту, то ли слишком много буков оказалось в старинном фолианте; не разобрались, одним словом) из Тевинтера наконец-то ответил по поводу Фейнриэля. Ответил исчерпывающе, приложил раритетную книгу (Орсино расплатился собственными наработками стихийной и духовной школы, заранее представляя, во что безобидные исследования трансформируются в Тевинтере). Ответил очень вежливо, но настаивал, что Фейнриэля нужно как можно скорее привезти в Минратоус. Загвоздки были. Даже много. Во-первых, Мередит – о, да она скорее усмирит их обоих, чем отпустит парня к магистрам. Во-вторых, Орсино может быть, и прожил всю жизнь в Казематах, толком даже Киркволл не изучив, но что сделают с полуэльфом в Тевинтере – двух мнений не было. Хотя… второе как раз имелось: Фейнриэля назначат учеником магистра. Тот еще вариант, между прочим. Что ж, Фейнриэль давно не малолетка. С ним можно говорить начистоту. В дверь постучали. После дежурного «входите», Орсино поднялся с кресла – он не мог сидеть во время важных разговоров, если собеседник был приятен – предпочитал еще и тактильный контакт, поэтому сейчас приблизился к Фейнриэлю, почти дотрагиваясь до него. - Добрый день, Фейнриэль, - Орсино улыбнулся. – Не пугайся. У меня… как это принято? Хорошие и не очень хорошие новости. Но, пожалуй, хороших больше. Кажется, я – не без помощи одного человека, понял, что с тобой. Орсино все еще неверяще покачал головой. Перед ним легенда из Тевинтерских трактатов. Живая, белобрысая и с какой-то выпечкой, судя по запаху, в кармане. Так странно.
Feinriel: Сколько раз за последние годы Фейнриэль представлял себе этот момент - не сосчитать. И вот наконец, словно гром среди ясного неба, он, самый значительный эпизод его жизни! Но торжественности не ощущалось ни на грош, а только безмерное удивление. "Да? Правда? Вы уверены?" А потом все удивление смыло шквалом нетерпения и беспокойства. Фейнриэль подался вперед, сокращая и без того небольшое расстояние между ними, и самым непочтительным образом ухватил Первого чародея за рукав, глядя на него во все глаза. - Что вы узнали?! - впрочем, тут же опомнился и руку отдернул, покраснев до ушей. - Извините... Впрочем, Орсино сделал вид, что ничего особенного не произошло - к гипотетическому имени на полях тетради добавилась еще одна гирлянда сердечек; и начал рассказ. Фейнриэль забыл обо всем - о Бетани, о сплюснутой булке в кармане, о том, где он вообще находится... настолько невероятной, фантастической и немыслимой оказалась правда о его кошмарах. Прозвучало странное красивое слово - "сомниари" - сновидец. Уникальный магический дар, обладающие которым стояли особняком от остальных магов, по общим меркам - едва ли не более опасные, чем маги крови. Сомниари могли посредством вхождения в Тень перекраивать ткань реальности, привнося совершенные во сне действия в жизнь, причем для этого им не нужен был лириум - всего лишь собственный разум. Разумеется, вычислить потенциального сновидца следовало как можно скорее, желательно в детстве, пока атакующие через прорыв в Тени демоны не свели несчастного с ума или не превратили в одержимого. Судя по всему, Фейнриэлю повезло просто несказанно - в свои неполные девятнадцать он сумел сохранить ясный разум. Орсино говорил, указывая на фолиант, лежащий на столе - Фейнриэль глянул мельком, но не разобрал ни строчки, все на тевинтерском, - и из его объяснений следовало, что на службе Империи эти маги выполняли разнообразные функции, в том числе шпионов - ибо защитить разум от опытного сомниари могли очень немногие. И - вывод напрашивался - только лишь добычей сведений дело не ограничивалось. Потому их ценили невероятно высоко... и боялись. Однако подобный дар встречался крайне редко - по словам Первого чародея Фейнриэль был единственным сомниари за два поколения. Получается... получается, каждый раз, когда ему снится кошмар... или просто очень реальный сон - на самом деле он бродит в Тени. Получается, что он сам, неосознанно, создает условия для собственного сна. А также это значило, что некоторые его сны... вовсе не были снами в полном понимании этого слова. При этой мысли колени юноши подогнулись и он опустился на стул для посетителей, стоящий у стола Первого чародея. Осоздательспасисохрани... Тихонько взвыв, с глухим звуком Фейнриэль уткнулся лбом в книгу - оказался бы на ее месте стол - разбил бы голову; и накрыл голову руками. О Создатель. О Андрасте... О все долийские боги. Из-под рукава мантии виднелся кончик уха - красного от стыда уха. Зажмурившись и вдыхая запах пергамента, он мог только радоваться, что в его снах никогда не присутствовал Орсино, иначе смотреть в глаза Первому чародею не смог бы всю оставшуюся жизнь. Прошло некоторое время, прежде чем Фейнриэль сумел заставить себя хотя бы сесть ровно. Все еще с пылающими щеками, глядя куда-то в угол, он спросил: - И вы знаете, как это... прекратить? Посмотреть в глаза наставнику он все еще не мог.
Orsino: Рассказать оказалось нетрудно. Все равно, что читаешь лекцию, тевинтерская книга была написана довольно вычурным и не всегда удобоваримым языком с поминанием богов-драконов и трехэтажными метафорами, поэтому Орсино объяснял «на пальцах». Все еще не веря полностью. Как это - Фейнриэль, обычный паренек, один из учеников в Круге – и то существо, которое описывали как величайшее чудо и универсального убийцу. Именно так. Тевинтерские сомниари были самыми дорогими, самыми неуязвимыми и самыми смертоносными убийцами. Один сомниари стоил, наверное, дороже, чем весь орден Антиванских Воронов вместе взятый. Их называли «Ловцами снов» - уже обученных, иногда даже специально отданных демону (Гордыне или Желанию, достаточно разумным демонам), их нанимали, чтобы уничтожить самых влиятельных магистров… или даже врагов из-за океана. В Тени пространство ничего не значит. Проблема была в том, что эффективное искусство обучения сомниари утрачено едва ли не во времена Третьего Мора, те несколько сновидцев, что рождались после не выживали – быстро становились одержимыми, опасными чудовищами, которых – это «знакомый по переписке» добавил лично – «лучше не допускать появления, чем уничтожать». Орсино постарался рассказать об этом Фейнриэлю помягче – в конце концов, парень совершенно нормален; но и умолчать не имел права. «Наверное, стоило аккуратнее», - растерянно подумал Орсино, отступая на пару шагов, когда Фейнриэль вдруг уткнулся лбом в книгу, то ли рыдая, то ли не находя себе места от ужаса. К счастью, не слезы… парень всего лишь стыдился, а Орсино мрачно подумал – не он один. Когда Орсино изучал фолиант, прокралась предательская идея - почему бы не использовать сомниари, почему бы не сделать из него Ловца снов – или хотя бы попытаться; над Киркволлом тучи сгущаются все темнее и страшнее, очень неплохо иметь в рукаве даже не козырную карту, а отравленный кинжал… И отверг эти мысли с тем же брезгливым «ни за что!», с каким когда-то отказался от дальнейшего изучения магии крови. - Это нельзя прекратить, Фейнриэль, - еще одна плохая новость. Орсино сел на свое место, хотя говорить через стол было неудобно, словно преграда какая-то. – Это как магия, она либо есть, либо нет. Но можно научиться контролировать… Вздохнул. - Варианты есть. Тот человек, который прислал мне книгу, очень хотел бы обучать тебя, - Орсино невесело ухмыльнулся. Да уж, просто сгорал от желания и из мантии выпрыгивал. – Но мне эта идея не нравится. Пожалуй, я смог бы отправить тебя в Минратоус незаметно для храмовников, но отдавать тебя магистру… Орсино даже поморщился. - Второй вариант: я попробую обучать тебя сам. Или точнее: помочь тебе учиться. «Но будет ли от меня толк?»
Feinriel: Быть учеником Первого чародея?! Сердце Фейнриэля ухнуло вниз, а потом заколотилось быстро-быстро. Мысли о дурацких снах ушли куда-то в подсознание, в конце концов, подумать об этом можно было и потом, а сейчас следовало решить другой вопрос. Спору нет, перспектива оказаться вдали от Киркволла, в Империи, где обладателям магического дара не приходилось прятаться или проводить всю жизнь в заточении, стране магистров, была крайне заманчивой. Существовала большая вероятность, что рабом он бы там не был – кто же станет убивать курицу, несущую золотые яйца? Но сама мысль об это была неприятной, Фейнриэль не забыл о том, как едва не оказался в руках работорговцев. К тому же… он умел быть благодарным. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как рисковал Орсино ради того, чтобы найти средство помочь ему. «Просто переписка» с тевинтерским магистром могла стоить Первому чародею не просто поста, но и жизни. А предложение развивать или хотя бы обуздать его опаснейший дар – глупцом он не был, и уловил недосказанность в словах Первого чародея; - обучать, разумеется тайно - говорила о доверии куда большем, чем, по мнению Фейнриэля, он заслуживал. Да, тевинтерские магистры обладали большим опытом в сфере древней магии, чем все маги Круга, а им, возможно, придется двигаться наощупь… но Фейнриэль доверял Первому чародею, верил в его мудрость, и даже на миг не подумал о том, что их может постигнуть неудача. Ведь обещал же он выяснить, что творится с ним? Обещал и обещание свое сдержал. А потому решение могло быть только одно. - Мессир, - без колебаний заявил Фейнриэль, - Я останусь. Я хочу учиться у вас. Я готов. «И когда-нибудь найду способ отблагодарить вас».
Orsino: На долю секунды Орсино представил: что будет, если Мередит узнает о незаконно обучаемом прямо у нее под носом сновидце. Сомниари – это куда хуже, чем маг крови, потому что рожден со способностью, которой маги крови высшего уровня добиваются не годами – десятилетиями: проникать в чужие сны, менять саму реальность через Тень. Простое и трусливое решение: краткий риск, отдать Фейнриэля магистру (который и выучит-то куда лучше, и вряд ли будет дурно обращаться с живой легендой, но уж убийцу из мальчишки сделает - двух мнений быть не может). Орсино еще раз болезненно поморщился, в основном из-за фейнриэлева энтузиазма. Все это так прекрасно, но лучше еще раз объяснить парню, в чем различие… - Я очень рад, конечно. И польщен твоим доверием, - Орсино сложил губы в улыбку, но получилось откровенно блекло, он это чувствовал. – Только я хочу, чтобы ты понял все перспективы, Фейнриэль. Сомниари – сила и оружие, и в Тевинтере тебя сделают могущественным… воином, если угодно. Может быть, сам Черный Жрец возьмет тебя в ученики. И да, если кто-то готов дать какую-то гарантию в успешности обучения, то именно мессиры магистры. Даже в собственном, защищенном магически кабинете, Орсино говорил приглушенно. Ах, если бы была возможность не впутывать в подобное учеников… но Фейнриэль же сам – де-факто «маг крови». Без жертв и разрезанных запястий. По рождению. - Что тебя ждет здесь… Я, конечно, постараюсь. Я даже думаю, у меня получится, - Орсино все-таки вскочил с места; когда нервничал не мог усидеть на месте, еще с юности. – Но хочу, чтобы ты понимал. Если храмовники узнают, тебя Усмирят. «И меня заодно». - Официально: ты будешь углубленно изучать Школу Духа. В каком-то смысле так оно и есть. Что касается благодарности… «Возможно, однажды сомниари сумеет спасти нас так, как только Ловец снов может?» - и вновь Орсино отверг идею. Это мерзко – использовать мальчика. «Но что, если не для убийства? Тевинтерские Ловцы снов убивали, однако сны бывают разные…» - Лучшая благодарность, если у нас все получится и ты станешь первым за два поколения обученным сомниари. Орсино подмигнул: - Не сомневайся, я буду все записывать и, может быть, прославлюсь вместе с тобой.
Orsino: несколько дней спустя Орсино едва дождался вечера. Ежедневные заботы – лекции, бумажная работа (как назло, счетов, отчетов, личных дел и жалоб скопилось, как на крысе – блох, в результате Орсино просто отложил часть не слишком срочных на неопределенное «потом») перетягивали на себя внимание днем. А вечером должен был прийти на первое «особое» занятие Фейнриэль. Орсино чувствовал себя преступником, самым настоящим малефикаром, прямо посреди внутреннего двора Казематов возносящего на алтарь невинную жертву. Может быть, оттого, что обучение подразумевало самую настоящую магию крови… только без собственно крови. У них с Фейнриэлем была определенная фора: вряд ли Мередит много знала о сомниари, а уж тем более, смыслила что-то в обучении сновидцев. И все равно, не просто опасно – тонкий мост между двумя пропастями; Усмирением – с одной стороны и одержимостью – с другой. Понимал ли Фейнриэль? Если нет, стоило его предупредить… не слишком испугав при этом; достаточно того, что Орсино сам волнуется до противного комка в горле – за ужином не заставил себя проглотить ни кусочка; до колотящегося то ли в висках, то ли вообще в пятках, пульса. Ментальная связь, сопровождение в Тени. Некое подобие Истязаний, только если на Истязания приманивали демонов поплоше, чтобы и не самый одаренный ученик справился – поэтому неудачи были относительной редкостью, то здесь выбирать не придется. Но и тянуть дальше нельзя. Если не отогнать преследующих лакомую добычу демонов прямо сейчас, через некоторое время будет слишком поздно. «А теперь объясни это ему», - и Орсино, не находящий себе места, задернул плотную штору, отодвинул стопку бумаг и чернильницу, пошевелил угли в камине – от его магии огонь занялся до гула в трубе; тысяча мелких ненужных дел, которые помогали подготовиться… или должны были помочь. «Объяснить, не напугать, подбодрить». Совсем не так уж сложно, правда?
Feinriel: День тянулся бесконечно, словно угодившая в мед муха. Медленно, выматывающее медленно тянулись секунды, минуты, часы, медленно, но неуклонно приближающие время, назначенное Первым чародеем для их первого занятия. Весь этот день Фейнриэль провел как в тумане, едва замечая, где он находится, с кем находится, что говорит и кому – мысли были заняты другим. И вот, когда солнце скрылось в багряных закатных тучах, время, - будто лопнула изношенная пружина, - он вдруг обнаружил, что едва успевает быстрым шагом дойти до кабинета Орсино. Фейнриэль полностью отдавал себе отчет в том, на что идет. Вхождение в чужой разум, пусть даже неосознанно - магия крови в чистом виде, а он, судя по воспоминаниям - уже проделывал это не раз и не два. Да, он понимал, что в случае разоблачения это грозит усмирением им обоим – но остановиться сейчас означало добровольно сдаться на милость демонов, а это равнозначно смертному приговору. Умереть вскорости, став одержимым, или, возможно, подвергнуться усмирению – но позже: выбор был очевиден. В кабинете Первого чародея горело несколько свечей, создавая приятный полумрак. Объясняя, по какому принципу будет проходить их занятие, Орсино взял юношу за руку, как бы говоря прикосновением – бояться нечего. Он погрузит Фейнриэля в сон, и будет все время поддерживать ментальную связь, пока дух его бродит в Тени. Сейчас их задача – отогнать демонов, создать условия, равнозначные или почти равнозначные ритуалу Истязания а для этого придется вступить с демонами в бой. Хорошо, если попадется слабый противник, но надеяться на это означало бы проявлять непростительную беспечность. До сего момента Фейнриэлю удавалось избежать прямого контакта с демонами исключительно потому, что, испытывая страх, он стремился уйти от них, неосознанно лепил другую реальность, нырял в нее, и притягивал все новых и новых демонов, снова и снова бродя по замкнутому кругу... Но бесконечно так продолжаться не могло, а потому следовало остановиться и дать бой. Тень встретила его пустым воздухом, лишенным запахов и ржаво-красной пустыней - землей, изборожденной глубокими трещинами, как лицо старика - морщинами. Фейнриэль оглядывал равнину, простиравшуюся до самого горизонта, белесые небеса – и на этот раз не испытывал страха. «Фейнриэль?» - откуда-то сверху, а быть, просто в его голове, раздался голос Первого чародея. Незримое присутствие успокаивало. Пока его тело отдыхает на узком диване в кабинете Орсино, скованное искусственным сном – надо действовать, времени у них немного. Фейнриэль глубоко втянул в себя разреженный воздух и зашагал к горизонту.
Orsino: Хорошо, что Фейнриэль понял. Большинство даже отдаленного намека на магию крови боялись, какое там – ученики, взрослые маги от самого слова чуть в обморок не падали. На самом деле, конечно, нет ничего однозначного, и пресловутая магия крови далеко не всегда была чистым злом. Девять из десяти ритуалов действительно подразумевали вырванные заживо сердца, впрыск в кровоток экстракта феландариса – чтобы жертва не умирала часами и бесконечно терзалась на грани сна и яви. Но управление разумом можно использовать, чтобы наконец-то заставить самых «одаренных» ученичков – тех самых с невинным взглядом и интеллектом гарлока (увы, магия и ум не всегда идут рука об руку) выучить простейшие заклинания - наверняка, тайная мечта каждого учителя, ведь откуда-то же пошла поговорка про «свои мозги не вставишь». А тот же Квентин доказывал необходимость исследования мертвого и живого – и мертвого, превращенное в живое, - тем, что самый лучший духовный целитель не вернет отрубленной руки или выбитого глаза. Но Церкви, конечно, проще запретить все скопом, чем понять: магия крови не зло, только может быть использована во зло. Фейнриэль как-то понял. Интуитивно, должно быть; и сейчас стоило опасаться не храмовников - загляни сюда хоть целый отряд, вряд ли поймут смысл происходящего. Демоны, вот где проблема. Орсино демона видел только одного. На собственных Истязаниях, страшно подумать сколько лет назад, впрочем, вполне хватило. Контакт удалось установить быстро. Магия крови… да, все-таки она; потому что, погружая Фейнриэля в искусственный сон и соединяя свой и его разум, Орсино ощутил сначала биение сердца, ускоренное из-за волнение; жар Фейнриэлевой крови – «он такой горячий», мелькнула мысль. А затем открылся нерадостный пейзаж. Тень принимает любой облик; наверное, не слишком хорошо, что сновидцу она явилась мертвой, точно сожранной Мором, пустыней. В Тени они были оба. Орсино – беспомощен, от него ничего не зависит. Только подсказать может Фейнриэлю, что делать… лишь бы парень услышал. Орсино позвал, и тот откликнулся. «Хорошо». Он добавил. «Не бойся. Здесь нет ничего, с чем нельзя было бы справиться».
Feinriel: Долго идти не пришлось. Расплывчатый полупрозрачный силуэт у горизонта вдруг замерцал, заструился, приобретая четкие очертания, и наконец материализовался в сгорбленный старческий силуэт над котелком. Под котлом тлел скудный огонь, и в булькающее варево старуха крошила какие-то корешки. Фейнриэль только удивился – откуда, из каких уголков подсознания пришел этот образ? – но невольно дернул ноздрями, пытаясь ощутить запах старухина варева. Бесплодная попытка – воздух по-прежнему оставался пуст, сух и недвижим. Фейнриэль шел навстречу демону, сжимая пальцы в кулаки, и крошилась под ногами растрескавшаяся почва. Незримое присутствие Первого чародея вселяло в Фейнриэля уверенность, что все будет хорошо. И страха не было. За несколько лет кошмаров он повидал столько, чего многие не увидели бы за полжизни. Его искушали любовью красивейших женщин и мужчин, знаниями, свободой, безопасностью. Пугали смертью близких и страданиями невинных. Иногда демоны принимали совсем уж невероятные образы, пугающие своей не-человечностью и чуждостью. И все-таки он не поддался. Не поддастся и теперь. - Я пришел, - «старуха» чуть повернула голову, из-под седых неопрятных косм сверкнул взгляд – пустые бельма. А затем снова обратила внимание к своему котелку: вблизи было видно, что поверхность жидкости подернута зеленоватой то ли тиной, то ли плесенью. Черные пузыри поднимались со дна и беззвучно лопались у поверхности. - И что надо? – голос у демона оказался неожиданно звучный, с живыми, почти человеческими модуляциями. Сейчас в нем явно сквозила насмешка. Ну давай, мальчик, поиграем. - Отпустите меня, - отрезал Фейнриэль. - Я больше не боюсь вас. Я бросаю тебе вызов. Смех раскатился по пустыне, отразился от низкого неба, призрачной грозой прогрохотал в бледных тучах. - Какой смелый, - теперь оба глаза-бельма смотрели прямо на него, - никто тебя здесь не держит. Тебя и твоего… спутника. А что до вызова… - демон помедлил, - ты думаешь, что силен настолько, чтобы бросать вызов… мне? Упоминание о Первом чародее неприятно кольнуло, как будто демон уличил его в чем-то непристойном. А что до уверенности в своих силах… Фейнриэль старался не задумываться об этом. Конечно, он уверен. Или должен быть уверен. Иначе демон почует слабину и… и тогда конец. Хуже всего было то, что он не знал, что за демон ему попался. Кто-то из мелких, вроде голода – если судить по булькающему котелку, хотя конечно, накормить таким варевом можно было бы разве только… словом, никого. Или же перед ним Праздность или Гордыня? - Если по-другому нельзя, да, я бросаю тебе вызов. Только бы скорее закончилось. Старуха пожала плечами. - Какие вы нетерпеливые существа, - голос прямо-таки сочился ядом, - может быть, все-таки присядешь, поговорим? Значит, Праздность. Юноша медленно разжал кулаки, концентрируясь, от запястий потянулась энергия, стекла в ладонь, скользнула к кончикам пальцев. Голубоватый, гудящий на низкой ноте – так, что отдается лишь в теле, - шар магии. Фейнриэль готов был начать бой первым, если существо не прекратит свои игры.
Orsino: Чужое тело, чужие движения – это только сон, и воспринималось именно «как во сне», причем, сне неприятном, когда не можешь пошевелить рукой или ногой. На самом деле, Орсино *мог* перехватить власть над Фейнриэлем – магия крови оставалась магией крови; вот только хотел, чтобы ученик справился сам. «Но это не урок», - он надеялся, что Фейнриэль не «слышит» его опасений, его сомнений; ему вполне хватит собственных. В крайнем случае… да, может быть. Крайнего случая еще не настало, правда? Бесплодные моровые земли изрыгнули образ старухи. Настоящей «Ведьмы Диких Земель», какой ее изображали в легендах (а в других описывали как женщину прекрасную, словно сияние лириума и смертоносную… тоже как лириум). Интересно, почему такой облик приняла сущность Тени? «По крайней мере, это не Желание», - должно было прозвучать полушуткой, но получилось откровенно блекло. От демона скрыться было нельзя. В конце концов, магия крови и все ее подвиды, как бы ни были благородны – их стихия, неудивительно, что вычислили – сновидец не одинок. «Неважно. Это твое право – просить помощи». Фейнриэлю нужно просто одолеть, просто доказать твари свою силу; демоны в Тени редко дерутся до полного разрушения своей «личности», обычно заблаговременно удирают, и больше никогда уже не приходят к несговорчивому магу. Если только тот сам не позовет. «Не разговаривай с ним… ней… неважно. Они все хотят одного». Пока багровый песок расплывался пятнами – точно кровь в воде, туманный облик и нестойкие видения, захлестнуло ощущение энергии. Здесь, в Тени, не нужно никакого лириума, чтобы творить заклинания, достаточно просто пользоваться тем, что дает мир духов. «Ты легко одолеешь его. Сражаться в Тени намного легче, чем наяву», - попытался успокоить Фейнриэля Орсино. В который раз. И добавил, помня по своим Истязаниям: «Здесь почти нет боли». Варево в котле старухи зашипело, переливаясь через края отвратительной иззелена-черной пеной, похожей на щупальца. «Бей».
Feinriel: Удар пришелся в голову существа. Фейнриэль еще успел увидеть, как взрывается изнутри, распадается на куски неуклюже слепленная маска, а тварь уже принимала другой облик - монстра о двух когтистых лапах, на двух столбообразных ногах. - Глупец, - взревело существо, шипастый хвост черкнул понизу, взбивая пыль и обломки красных камней, - самонадеянный глупец! На что ты надеешься, ты, ходящий во снах? - задрожала земля, вокруг монстра заклубился фиолетово-розовый вихрь. - Трусливая человеческая букашка! - взрыв энергии ударил по ногам, Фейнриэль скорее услышал, чем почувствовал, как трещит мантия и рассеченная кожа. Орсино был прав, боли почти не было. Собравшись с силами, он отпрыгнул, покатился по земле. Часть его визжала от страха, порывалась обхватить покалеченные ноги, убаюкать, перетерпеть призрачную боль. Другая часть говорила - нельзя бояться. Нельзя показывать монстру свой страх. Раны в Тени ничего не значат. Он должен победить демона. - Ну же, - демон наступал, - разве ты не собираешься поступить так же, как поступал всю свою жизнь - сбежать? Придумай себе другую реальность, спрячься в нее, как улитка в раковину, это же так просто! Не слушать. Не поддаваться. "Не бойся. Ты сможешь" Голос Орсино в его голове. Поддержка, помощь, присутствие. Фейнриэль поднялся, лицом к лицу встречая демона. От ладоней потянулась широкая голубоватая лента, вплетаясь в вихрь фиолетового, окружающий тварь. - Тебе не поможет никто, - выдохнул демон почти в лицо полуэльфа, и в это время голубой ореол окутал его, сомкнул края, запеленав в полупрозрачный саван. - А вот тут ты не прав, - криво улыбнулся Фейнриэль. Тело била нервная дрожь, но он знал - теперь он выстоит. Он справится. Монстр замер, прислушиваясь к своим ощущениям, а потом, когда последняя капля магии просочилась внутрь... Фейнриэль просто отпустил "ленту". Взрыв всколыхнул пустое пространство Тени. Фейнриэль еще успел увидеть безмерное удивление в глазах твари, увидеть, как она взрывается изнутри... ...и вынырнул в реальность в кабинете Первого чародея, сидя на узком диване, дрожа, как в лихорадке и невидяще вглядываясь в пространство.
Orsino: «Ты сумеешь, сумеешь». Проклятье, до чего же не повезло, на Истязания ученикам приманивали послабее, а этот сильный – не всякий взрослый маг справится, ладно, если честно – и за себя Орсино не был уверен на сто процентов. Он сдерживал сомнения, точно зажимал зубы. Фейнриэль о них не узнает. Для Фейнриэля нет другого выбора, кроме как победить тварь. Разъяренный демон … говорят, хуже только разъяренный огр, но огров Орсино не видел – и надеялся, что увидеть не придется; сейчас к… волнению, назовем так, примешивалось почти восхищение. Насколько же могущественен сновидец, раз сходу наткнулись на *таких* обитателей Тени; но эту мысль тоже не стоило «озвучивать», может быть, потом, когда проснутся… «Сила самой Тени. Бери ее, ты не устанешь – она бесконечна». Когда безобразная морда очутилась на уровне лица, Орсино запаниковал – нужно «перехватывать» управление, Фейнриэль сам не справится, потом ощутил уверенность, проклюнувшуюся в ученике, словно росток посреди пожарища, только что – страх, боль от первой раны, а теперь… Взрыв показался прекраснее всего на свете. Орсино очнулся секунду спустя после Фейнриэля – понадобилось вновь осознать собственное «я», собственное тело, левая нога затекла от неудобной позы. Орсино привыкал дышать снова, а потом молча достал из секретера бутылку антиванского бренди (стоявшую там с Андрасте знает каких времен), налил Фейнриэлю и себе. - Что ж. Это был… интересный опыт, - Орсино улыбнулся. – Знаешь, ты одолел очень сильного демона. Особенно хуже… не будет. «Зато может попасться демон Желания – который не столько силен, сколько хитер», - однако сейчас думать об этом не хотелось. Орсино сжал пальцы Фейнриэля, словно еще не веря – реальность, никаких безобразных тварей, и они – из плоти и крови. - Поздравляю, Фейнриэль.
Feinriel: Фейнриэль сжал бокал с такой силой, что подушечки пальцев, прижатые к стеклу, побелели. Жидкость густо-янтарного цвета дрожа, переливалась отблесками свечей – не сразу он понял, что трясутся руки, а вовсе не бренди. Выпил одним глотком, даже не поморщившись, едва слыша, что говорит Первый чародей, и только тут понял, что до сих пор сидит, сжимая его пальцы. Было пусто. Как будто он, покинув Тень, захватил ее с собой. А потом стало страшно. Тот страх, которого он не испытывал, сражаясь с демоном, вылез наружу, затопил вязкой чернильной темнотой каждую клеточку тела. Фейнриэль вдруг задрожал так, что клацнули зубы, и усилием воли заставил себя успокоиться. Внутренним взором он все еще видел эту тварь из тени, слышал ее голос. А что, если бы он не справился? Если бы не побежал, если бы не ударил, если бы… Бренди тем временем начинало действовать, расслабляя сведенные мышцы, успокаивая нервную дрожь. До одури хотелось, чтобы кто-нибудь обнял, погладил по волосам, как делала мама, когда он был еще совсем маленький. Хотелось ткнуться лбом в плечо Орсино, и чтобы он сказал еще раз, что он молодец, что он справился. Глупо, Создатель сохрани, как глупо. «Обнимите меня, Первый чародей»? Даже не смешно. И он уже далеко не малыш. Вдох. Выдох. И, кажется, он справился с собой, по крайней мере, получилось выговорить без излишней дрожи в голосе: - Вы думаете, они больше не придут?
Orsino: Так уже случалось. Ладно, не «случалось», а почти норма для него – страх, сомнения, эмоции-помехи сдвигаются в самый дальний угол сознания, и уже после того, как все кончено некоторое время Орсино выглядел спокойным, будто ничего не произошло. Действительно, мелочь-то какая. Всего-навсего демон. Всего-навсего сновидец – врата для тварей в мир живых, всего-навсего чуть не стали оба одержимыми… причем, одержимого-сомниари не упокоит и сотня храмовников; Орсино ведь знал это. Тень там. Они здесь. Не одержимые, а демон превратился в «ничто» из которого был создан бесчисленные тысячелетия назад. Ура. Антиванский бренди пах клопами, а может, это Орсино ничего не понимал в крепком алкоголе – что ж, научиться особенно неоткуда было. Фейнриэль проглотил свою порцию одновременно, и пока не отвечал; смотрел в никуда диким взглядом, а мышцы скрутило спазмом. Рука ледяная, влажная от пота; Фейнриэль вцепился до боли – неосознанно, наверное, не желая отпускать. Вот тогда-то Орсино и испугался. За парня, за себя – тоже – мы были близко, слишком близко к тому, дай Создатель никому из магов не шагнуть к этому краю; Орсино удерживал на губах улыбку – все позади; но не мог обещать этого. Пока сновидец не научится отпугивать тварей одним своим присутствием, пока сама Тень не покорится ему… У Фейнриэля побелела не только лицо; глаза тоже были белые и умоляющие. - Да… какое-то время, - Орсино не мог лгать, зато мог поделиться теплом: мы живы и мы здесь, где демонам не добраться. Орсино провел по влажному лбу, обнял парня – слишком взрослый? Неважно, нельзя быть «слишком взрослым» для такого. Обниматься, конечно, неправильно. Еще и собственное сердце колотится, словно заяц в силках – учитель, наставник! Куда там… - Я знаю, страшно. Прости, Фейнриэль, - шептал прямо в ухо. – Иначе никак, нет других способов. Второй раз будет легче. Должно быть легче. Прости, что не мог помочь больше. Нужно придумать что-то еще. Но ты же справился, ты победил, ты сумел.
Feinriel: «Второй раз». Сердце Фейнриэля пропустило удар, едва он представил, что сегодняшний кошмар повторится, но все эти переживания ушли на второй план, словно серой кисеей укрыли – в тот самый момент, когда Орсино его обнял. Словно прочитал мысли, - прижал к себе, коснулся рукой волос, зашептал в ухо – тихо, прерывисто. Испытывая невероятное облегчение, Фейнриэль робко обнял наставника в ответ, зажмурился, ткнулся носом в пропахшую травяными настойками мантию – а сердце колотится рядом с его сердцем, ничуть не реже, - да ведь он испугался за него… за них не меньше, чем сам Фейнриэль, а может быть, и больше – потому что знал, кто встретился ему в Тени. Знал, что случилось бы с ними, если б Фейнриэль дал слабину. И он – старший, опытный маг должен был просто наблюдать за попытками ученика противиться демону. Мог бы он действовать за Фейнриэля? Мог. Но не стал. Дал возможность справиться самому, вместе с демоном одолеть свой собственный страх. Глазам было горячо, будто горстью швырнули песка, ресницы мазнули по золотому шитью мантии Первого чародея. Отстраняться совсем не хотелось, более того, если бы сейчас кто-нибудь потребовал бы от Фейнриэля оторваться от Орсино, он бы просто не смог этого сделать. Неправильно? Может быть. Стыдно? Только не для него. Это объятие стало для Фейнриэля едва не большим событием, чем победа над демоном – бесценное ощущение того, что ты кому-то нужен. Безотчетно прижимаясь к Первому чародею, как потерявшийся зверек в поисках тепла, Фейнриэль понял одну вещь. Отныне, чтобы ни случилось, чтобы не произошло, какие бы катаклизмы не сотрясли бы его мир – он не предаст Орсино. Никогда. - Спасибо, - прошептал он, не слишком рассчитывая на то, что тот его услышит. – Спасибо вам.
Orsino: «Поэтому и запрещают… магию крови», - вроде и разорвал давно ментальную связь, а не полностью, похоже. Ощущал пусть не мысли, но эмоции Фейнриэля, его щенячье доверие, а Орсино стыдился своего почти провала, толку-то от него в Тени было – как от ржавой кочерги вместо посоха, но перехвати он власть над телом Фейнриэля – еще хуже бы получилось… кругом плохо. И еще мысль: нельзя. Нельзя слишком сближаться. Ученик должен быть только учеником, правилу лет едва ли не столько же, сколько магии. Но «магия крови» в неумелых руках горе-малефикара, похоже, связала их теснее, чем предполагалось. Отталкивать, резать по живому – нет. Все равно, что ногу тупой пилой отпиливать. «Фейнриэль… просто не выдержит этого», - полуправда. Вторая половина: Орсино бы тоже не выдержал. В голове было пусто, точно свежего хлопка надрали прямо с поля и напихали под череп. Орсино гладил Фейнриэля по стянутым в косичку волосам, на тактильном уровне отмечая – у него плечи уже шире, хотя подросток; сын человека и эльфа – всегда человек… но не совсем. Волосы мягкие и кожа нежнее, чем у людей. Мог бы быть его, Орсино, сыном от человеческой женщины. Нет, лучше не надо. Детей магов забирают в другие Круги, и Фейнриэля бы забрали – туда, где сочли бы, мол, проще усмирить, чем учить; всегда забирают, чтобы не привязывались, чтобы не… любили. Нельзя магам любить, еще одно правило. Наверное, Мередит права, считая, что их дар – проклятье. За дар так не наказывают. Хорошо, что Фейнриэль не его сын. …О чем он вообще думает? - Нет. Отстранился, а руку не убрал, пальцы по-прежнему стискивал. Ментальная связь, связь крови. Или еще какая-нибудь… штука, о которой тевинтерец умолчал. Голова кружилась. - Не благодари. Слишком рано. Не за что благодарить. «Это все… ментальная связь. Побочные эффекты. Надо будет записать – любопытные данные». Под подушечками пальцев подрагивал Фейнриэлев пульс. Мысль о том, чтобы сказать – иди в комнату, отдыхай (а именно это сейчас требовалось ученику) казалась невыносимой. «…просто побочные эффекты».
Feinriel: Кружилась голова. Перед глазами все плыло, чуть подрагивая в такт бешено бьющемуся сердцу. При мысли, что Первый чародей сейчас уберет руку и прогонит его, внутри все сжалось, как от удара под дых. Изящная кисть, длинные пальцы, запястья скрыты рукавами мантии. Перстень - знак ранга, смотрится несколько тяжеловесным на этой кисти. Создатель, что за мысли... В пляшущем свете свечей - он и не заметил как некоторые погасли, а может быть, их пригасил сам Орсино, начиная "урок" и в кабинете стало еще темнее, - Первый чародей выглядел моложе, и... красивым. Ладони вспотели, Фейнриэль мельком подумал - должно быть, неприятно сжимать влажные пальцы, - но оторваться от Орсино просто не мог. Магия, это магия, - пульсировало в висках, пока он, не отрываясь, смотрел на своего наставника - и, боже, до дрожи в коленях, до покалывания на губах понимал, как же ему хочется его поцеловать. Высокий ворот наглухо застегнутой мантии. Он старше, больше чем вдвое старше, он мужчина, он твой наставник. Нельзя. Он убьет за попытку; оттолкнет, посмотрит укоризненным взглядом, который всегда действовал на учеников сильнее, чем слова; Фейнриэль умрет раньше, если этого не сделает. Магия крови. Сумасшествие. Ты хочешь. Ты не должен. Не смей. Напряжение, давящее на грудь, тугой пружиной свивавшееся внутри, требовало выхода. Еще немного - и Фейнриэль взорвется, как побежденный им демон. Серо-серебристой пылью опустится на письменный стол, цветной ковер, серебристые волосы Первого чародея... И прежде чем пружина внутри лопнула, Фейнриэль потянулся и поцеловал Орсино.
Orsino: Отпрянуть не успел. И не сумел бы, наверное. В конце концов, Фейнриэль был сильнее его, много сильнее – тевинтерские сновидцы, Ловцы снов, не на прачек и садовников ведь охотились, на магистров, которым магия крови привычнее, чем зубы с утра почистить. Вместо того, чтобы исчезнуть, ментальный контакт усиливался и превращался во что-то… странное. В то, чему Орсино не успел подобрать названия, а потом и поздно стало. И, о Создатель, как же прекрасен был полуэльф – собрал лучшее от обеих рас, человеческую силу и эльфийскую утонченность, а магия ввергала в исступление, Орсино был готов встать на колени и молиться – делай, что хочешь, Ловец снов; сомниари, что выжил столько лет без специального обучения – разве не должно тебе править всеми магами. Руки были холодными, а мантия липла к спине от горячечного пота; Орсино лихорадило, словно от заклинания «кипящей крови». Когда Фейнриэль прикоснулся губами, нужно был отпрянуть, но губы спасали от мучительной лихорадки. «Магия крови… нужно сказать ему… это неправильно». Фейнриэль не забирал его разум, его способность мыслить. Фейнриэль едва ли понимал, что творит; и уж точно не имел права Орсино. Нельзя, я его учитель, у нас ничего больше не может быть, да и вообще – он же парень; Орсино дожил до сорока с лишним, даже не представляя, что мужчин можно… целовать. «Это плохо. Это мерзко. Я в отцы ему гожусь, я не имею права…» Магия крови? Да, но на двоих. Фейнриэль сильнее, но управлял-то Орсино; если бы не пожелал – ничего не случилось бы. Поздно. Теплые губы. Виноградный запах давешнего бренди, сладкий и горький одновременно. Подбородок гладкий – интересно, бреется ли Фейрниэль как люди, или в этом он тоже эльф? На шее сонная артерия и бешеный пульс. И теперь объятие совсем не похожи на отцовские. «Магия крови? Не оправдание», - он пытался одернуть себя, но сразиться с демонов в Тени куда проще. Ладони скользнули за ворот Фейнриэлевой мантии; а еще Орсино целовал его – учил целоваться, языком нужно прикасаться осторожно, и если чуть прижать губами губу – в уголке, где чувствительная точка, то… - Прости, - безумный взгляд в полумраке. Свечи погасли. – Фейнриэль… прости меня, я не должен… Пальцы на ключицах и глубже, на груди. Указательный правый коснулся вишневой косточки-соска. Орсино прерывисто дышал (проклятая магия крови). Еще не поздно обратить все в… шутку… в «недоразумение». - Это... магия… побочный эффект. Это… о ради милости Андрасте, Фейнриэль, прости меня.
Feinriel: Фейнриэлю казалось, что его сердце сейчас разорвется - о, пресветлая Андрасте, - Орсино ответил на поцелуй. Узкие губы, острый влажный язык - Орсино целовался неспешно, умело, то ли пытаясь научить, то ли успокоить. Себе полуэльф казался неловким, неуклюжим, но боже мой, остановиться он уже был не в силах. Покусывал в нетерпении губы Орсино, стонал в приоткрытый рот - в ушах стучала кровь, и его ли это стон или игра воображения? Каждое прикосновение отзывалось дрожью, он нетерпеливо выгибался навстречу, прижимаясь теснее, подставляя под поцелуи - уже не неспешные как поначалу, жадные и нетерпеливые, как у него самого, - губы, шею, плечо. Мантия оказалась расстегнута - как, когда? - и Орсино гладил его грудь, шептал что-то. Простить? За то, что желание лишило разума их обоих? Магия? Да, конечно. Фейнриэль уже ни в чем не был уверен, кроме как в том, что не сможет остановиться, даже ворвись сюда отряд храмовников. Демон побери эти тугие крючки у горла - Фейнриэль пытался расстегнуть их, чуть не ломая ногти, не справился. Хрипло застонав, горло сжало спазмом - принялся целовать узкую полоску кожи над тугим воротником, кусая острое ухо, касаясь кончиком языка, а потом - о боже, застежки мантии поддались, - или их расстегнул сам Орсино? - прильнул губами к изящной шее, целуя, вдыхая запах горячего тела, прижимаясь губами к бешено бьющейся жилке, пьянея от осознания собственной власти, оттого, что он - может заставить Первого чародея потерять голову, оттого, что может его целовать, торопливо поглаживая обнаженную грудь, изредка в нетерпении задевая ногтями соски, оставляя розовые полосы на нежной коже. Все "нельзя" отправились к демонам, растворились в жарких объятиях. При каждом касании в мозгу словно взрывалось маленькое солнце. Фейнриэль запустил пальцы в волосы Первого чародея, сжал в кулаке, наслаждаясь их мягкостью, заставляя Орсино запрокинуть голову и едва слышно стонать, пока он целует его шею. Мантия Фейнриэля давно уже сползла к бедрам, удерживаемая только поясом, которые в спешке он забыл развязать. Полуэльф прикоснулся к пряжке и вдруг ощутил приступ паники - он хотел двигаться дальше, хотел так, что по телу пробегала нервная дрожь, но совершенно не знал, что делать. - Пожалуйста, - прошептал он, не слыша сам себя, - позвольте мне... Позволить что? Любить. Только не останавливайте меня, Создателя ради.
Orsino: «Нельзя». Прекратить все это… было нужно. Немедленно. Какая-то часть сознания наблюдала будто со стороны – за тем, как Орсино расстегивал мантию на Фейнриэле, помогая расстегнуть сложные крепления на собственной мантии – он никогда не пропускал ни единого, словно пытаясь защититься – не магическим щитом, так хоть мантией, а сейчас открылся. Впрочем, какое там – мантия, когда Фейнриэль в кровь, в разум, глубже некуда – проник, перевернул с ног на голову (неправильно, так нельзя). Нельзя. Можно. …следил со за тем, как скользил язык во рту, небольно прикусывал губы, горячие, горько-сладкие; и потом за тем, как Фейнриэль прильнул к шее – это тоже магия крови, наверное, знать все чувствительные точки; до колючих мурашек под кожей, до сдавленного почти мучительного стона. «Нельзя, прекрати». Мерзко ведь - *использовать* так своих учеников. Не для этого Орсино звал Фейнриэля к себе, пред ликом Создателя мог поклясться – не для этого, ничего подобного *никогда* не думал даже. Почему, зачем… записать бы побочный эффект, глупый, смешной, если бы не жуткое – «ты используешь этого парня, прекрати немедленно» - и невозможность остановиться. Одержимость? Может быть. Рабство крови? Да, только осознанное. В какой-то момент ощущение «наблюдения со стороны» рассеивается. Позволить? Позволить - что? Руки – на талии Фейнриэля, расстегнутая мантия уже ничего не закрывает. Пояс. С ним справиться тоже недолго. В кабинете прохладно, по контрасту с горячей кожей. - Ты… ты знаешь… «Я должен остановиться. Еще сейчас – не поздно. И никогда, никогда больше не… о Создатель, прости». Прижимается лицом к груди Фейнриэля. Поздно. - Позволю. Ты знаешь. Все.
полная версия страницы