Форум » Вне времени. » 11.07. Нижний город, дом Йована. » Ответить
11.07. Нижний город, дом Йована.
Connor Guerrin: А к ночи испортилась погода. Налетел штормовой ветер, нагнал свинцовых туч, поливающих дождем Киркволл, начиная с порта, скрывшегося уже за непроглядной серой пеленой, и грозившего вот-вот перейти в настоящий ливень. Но это было лишь на руку человеку, спешившему по улицам города: дождь загнал домой не только честных граждан, но и лихих людей, а редкие стражники, нашедшие укрытие в ближайших подворотнях (а кое-кто и в тавернах), лишь провожали равнодушным взглядом закутанную в плащ фигуру — запоздал, попал под дождь, спешит домой. Обычное дело. Только спешил Коннор не к себе домой. Он неважно ориентировался в Нижнем городе, но эту дорогу нашел бы с закрытыми глазами — так сильна была память об их «прогулке» с Йованом, совершенной не далее, чем неделю назад. Тогда маг пообещал сделать так, чтобы тевинтерского отступника оставили в покое, и вот — сегодняшние события в виде храмовников у двери Гая, а затем безумной беготни по улицам, закончившейся в особняке Мортенов, показали — Общество своих угроз не забывает, а Йован в очередной раз предал. Нет, Коннор был не удивлен, предав единожды, предателем и останешься. Верил в лучшее, во что-то хорошее, все еще оставшееся в душе бывшего ученика Ферелденского круга и бывшего же его наставника? Да, пожалуй. И расплачивался за свой идеализм. - Тебе не жить, Йован, - выдохнул он в пространство, сжимая кулаки и чувствуя характерное покалывание в ладонях. Магия только и ждала своего часа, чтобы вырваться на свободу. Одного только Коннор не понимал — ну каким же надо быть идиотом, чтобы не понять, что об этом он рано или поздно узнает? А может быть, и не рассчитывал как раз, что узнает, не зря же они тянули целую неделю, прежде чем сдать Гая! Был человек — и нет человека. Может в Круг забрали, может усмирили, а может и убили на месте. Не мог же Йован знать, что Коннор окажется рядом с тевинтерцем, когда это случится, и то, что бежать им помогут... Чародей покачал головой. Чудны дела твои, Создатель... иногда помощь приходит оттуда, откуда не ждешь. Но сейчас Гай был в безопасности, в его комнате, а Коннор спешил по улицам, не замечая ни дождя, ни пронизывающего ветра, подстегиваемый яростью — чтобы разделаться с предателем. Найдя нужную дверь, он выхватил из ножен меч, и приготовил простейшее заклинание энтропии — в прошлый раз оно сослужило ему неплохую службу. А дверь на вид была не шибко прочная, это Коннор заметил еще неделю назад. Только на руку, подумал он, ударив в дверь ногой. Жалобно звякнула щеколда, от порыва ветра задрожало пламя лампы.
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Jowan: Йованова запала «защитить» Коннора хватило ненадолго. - Нет, клянусь, я никого не знаю! – закричал он, и в тот же момент перекувырнулся через стол от оплеухи, приземлился все на то же злополучное колено – правда, доски мягче тевинтерского камня, ничего не расшиб. - Потом поговорим, - цыкнул сквозь редкие зубы Красавчик. Топор он уже выхватил, и пер на Коннора, словно круглый камень по узкому тоннелю. Он его просто раздавит, мелькнула мысль. Коннор выхватил меч. Красавчик ухмыльнулся – «Спляшем?!» - и разорвал пространство своим топором. Йован сглатывал в углу, понимая: Коннор долго не продержится. То есть, в обычной ситуации, может, для него с таким противником справиться – вроде как муху прогнать, но не сейчас. Не после колдовского ужаса-то. Коннор отражал удары. Однако и Красавчик не был просто пьяным отребьем; он протрезвел, бил четко и выверено, скорее играя. Магия едва ли могла помочь Коннору – он слаб, а гномы устойчивы к чарам. - Ну что, рыжик? – Красавчик почти прижал Коннора к стене. Йован кинулся сзади. Бить в спину – нечестно. Бить в спину – предательский удар; удар разбойников и подлецов, но Йован мог утешить себя, что Красавчик бы точно не побрезговал поступить аналогично. Ржавый или нет, нож «для магии крови», вошел довольно легко. Йован бил на уровень своих вытянутых рук – то есть, где-то в шею или верх гномьей спины; он еще не видел, куда пришлось лезвие, только что Красавчик зашатался, а на пол закапало. - Ах ты… «Сейчас убьет». Но капало… Красным. «Эту силу можно брать», - неожиданно хладнокровно (вот так и становятся настоящими малефикарами) подумал Йован; он зачерпнул высвободившуюся энергию жадно, словно измученный жаждой путник присосался к фляге воды. Гномы устойчивы к чарам, но к магии крови – меньше всего. Йован делал то, что мечтал давным-давно. Разорвать эту тварь изнутри – легко представить, как лопаются внутренности, как шипит раскаленная кровь внутри, прогрызая стенки костей, слизь кишок и превращая в месиво. Почти как сам гном рвал *изнутри* самого Йована. Красавчик выронил топор. Он растопырил руки, где выпирали разбухшие жаром вены, словно гном натолкал веревок под кожу. Глазницы дымились. Кипящая кровь – довольно простое и крайне эффективное заклинание. Йован улыбался.
Connor Guerrin: Так и поверишь в предопределение. Если на роду написано закончить вечер второго дня недели дракой с пьяным гномом - так и будет. Коннор отступать не собирался, только не теперь, когда бандит выболтал, что Йован пытался защитить Гая. Все-таки пытался. Все-таки сделал то, о чем просил его Коннор. Ладно... может, не совсем "просил", и, должно быть, эта попытка была продиктована скорее чувством вины за прошлое, но ведь сделал же! Этот поступок в глазах Коннора зачеркивал все подлости, что сотворил когда-то Йован, и он становился на одну доску... может быть, не с друзьями, но "своим" он стал совершенно точно. А своих молодой Геррин не бросал. Гном был отличным бойцом, топор в его руке описывал смертоносные четкие дуги, со свистом рассекая воздух, а Коннор устал, и всех сил хватало лишь на то, чтобы кое-как отражать удары. Но и их надолго не хватит, бандит был опытным убийцей, боевой маг же едва стоял на ногах. Он еще успел подумать, какими-то урывками, обрывками мыслей - если бы он был немного сдержанней, и не явился к Йовану, стуча в дверь ногой, не было бы ни путешествия по подземному ходу, ни битвы с колдовским ужасом, и к приходу пьяного "куратора" он бы не был выжатой тряпкой. Правда, тогда и помощи со стороны Йована не было бы тоже... Гном уже зажал его в угол, и занес топор, и Коннор подумал обреченно - неужели все? Не этот удар, так следующий... ...и к тому, что Йован ударит в спину, а затем вспенит гномью кровь заклинанием, он готов не был. С такого расстояния действие "кипящей крови" он наблюдал впервые. Наблюдал, как дымятся и взрываются, вытекают яичным белком глаза, как распирает кожу от нестерпимого внутреннего жара, и она становится сначала красной, как у ривейнского омара, а затем багрово-синей. Гном закричал - скорее завыл, низко, страшно, и кричал почти до самого конца. И потом, когда упал лицом вниз, и Коннор увидел торчащий в основании шеи нож, и позади тела - Йована, понял, что его неудержимо трясет, будто какая-то часть заклинания ударила и по нему. Глупость, конечно. На скуле Йована расплывался багровым синяк - ударился, видимо, когда от оплеухи летел через стол. - Т-ты... - выдохнул Коннор, делая шаг вперед, почти инстинктивно вцепляясь в плечо Йована левой рукой, которая едва-едва ожила и начала двигаться, а в правой все еще был судорожно сжат меч. - Спасибо. В подземелье Йован оплатил и закрыл свой долг, числящийся за ним с Редклиффа, теперь его должником был Коннор. Можно было бы сказать, как ни иронично прозвучало бы, что его он отдал "натурой".
Jowan: Йован стоял неподвижно, тупо разглядывал труп. По мере того, как его жалкую лачугу заполнял характерный запах вареной крови, свежих внутренностей, обожженных кипятком, торжествующая малефикарья ухмылка сползала с лица Йована. Потом он сел на колченогий стул. Закрыл лицо руками. Смотреть на мертвеца не мог. Всхлипнул – будто бы оплакивая разбойника из Общества, на самом деле, Йован оплакивал себя. - Я покойник, - сообщил он Коннору, убирая от лица ладони. Прозвучало тихо, совсем без эмоций. Он даже сам удивился, до чего равнодушно, будто на рынке просил показать во-он тот кочан капусты. – Я покойник. Повторил, привыкая к мысли. - Они найдут меня. Даже в той штуке… - Йован махнул в сторону погреба, имея в виду тевинтерское святилище-гробницу. – Везде найдут. Они такие. Коннор стоял рядом, протягивая руку – только что прикасался, и, похоже, собирался потрепать по плечу снова. Все хорошо, ты молодец, ты настоящий герой… тьфу! - Все из-за тебя! – Йован соскочил со стула, заметался по хижине. – Все из-за тебя!! Какого драного гарлока ты ко мне явился?! Ладно, демон с тобой. Вмешался-то нахрена?! Я бы лучше… «Потерпел. Как уже сто раз терпел, и Красавчика, и других – гномов, людей, даже эльфов пару раз, эльфы лучше всего, у них небольшие и небольно». - …заплатил ему. Йован запнулся о непрочный, размякший до состояния мясного пудинга, труп. Отдернулся, прижался к стене. - Ты! Что мне теперь делать? Бежать… бежать из Киркволла. На корабле. В Лломерин. Нет, лучше в Тевинтер. Или… Он сполз вдоль стены, снова закрываясь ладонями. - Они меня везде найдут. Они сдерут с меня кожу. Заживо. Или распорют брюхо и затолкают туда живых крыс. Они так делают, когда им кто-то… сильно досадит. Йован размазывал грязь и слезы. Наверное, это смотрелось довольно жалко – по правде, ему было все равно. Коннор ничем не поможет против Общества. Коннор – просто благородный маленький аристократик, который вернется в свой Верхний Город. А Йован останется здесь. - Все из-за тебя, - повторял он, всхлипывая.
Connor Guerrin: - Прости, что нарушил вашу идиллию, - съязвил Коннор, справившись с внутренней дрожью. - Наверное, мне нужно было все-таки подержать факел и посмотреть, как этот кусок дерьма дрючит тебя в задницу, которую ты подставляешь за моего друга! Осекся, почувствовав укол вины. Йован выглядел жалким и потерянным, и уж точно не заслуживал сарказма, который вылил на его голову Коннор. - Извини, - глухо добавил он. Йован вряд ли слышал его, погруженный в свои переживания, бормоча свое "ты виноват", и размазывая по лицу грязь вместе со слезами. В два шага Коннор оказался рядом, опустился на одно колено, заглядывая в лицо, несколько раз жестко тряхнул за плечи, пытаясь привести в чувство. - Эй! Прекрати. Прекрати, слышишь? И, повинуясь порыву, прижал его к себе, в неосознанном стремлении оградить, защитить - хоть Йован и был старше, и повидал больше, а вот... - Я тебя не брошу, - с мрачной решимостью пообещал чародей, погладив грязные темные волосы. Пальцы попали в какой-то комок слизи, застрявший в прядях, но Коннор даже не поморщился, он и сам сейчас и выглядел не лучше, и пах не неваррской розой. - А сейчас помолчи и дай мне подумать, - бросил он, отстраняясь. Следовало решить, что делать с трупом. С Йованом, конечно, тоже, но с трупом... в первую очередь. - Они начнут тебя разыскивать, если будешь скрываться, - заявил Коннор, останавливаясь посреди комнаты и упираясь взглядом в тело. - И если исчезновение этого красавца свяжут с тобой. Допустим, он сказал своим дружкам, что идет забрать долг, но... Чародей усмехнулся, куснул нижнюю губу. Решение головоломки вдруг представилось предельно простым - и очень на руку, что из дома Йована ведет этот клятый подземный ход. - Значит так. Он к тебе не приходил, - Коннор кинул взгляд на топор, которым гном едва не раскроил ему голову, - оружие я заберу с собой, выброшу где-нибудь по дороге. Тело мы отнесем в подземный ход и там сожжем, через час я буду в состоянии это сделать... Можно, конечно, попробовать еще и обрушить свод, но мне кажется, сойдет и так, после магического огня не опознаешь кости... даже если кто-то будет настолько дотошен, что сунется под землю. Ты, - он в упор посмотрел на Йована, - несколько дней живешь, как жил. Только заказов... больше никаких, понятно? Да, кстати... - Коннор присел у тела, сорвал с пояса кошель, кинул магу. Мешочек, глухо звякнув, приземлился на пол у ног Йована. - Возьми. Купишь себе одежду поприличней, только не трать все сразу. Через два дня, - продолжил он, - придешь в особняк Мортенов, это в Верхнем городе, спросишь меня. Есть у меня одна мысль, куда тебя можно пристроить... но об этом потом. Я бы забрал тебя хоть сейчас, - признался он, глянув на Йована: потерянный вид, красные глаза, нервно подрагивающие пальцы, - только это будет слишком уж подозрительно. Да и комната моя уже занята, спасибо твоим дружкам... - он снова посмотрел на труп гнома, поймав себя на мысли, что очень хочет подойти и врезать по нему ногой. Однако этот шаг мог быть опрометчивым - а ну как этот мясной пудинг лопнет? Замучаешься отмывать... - Понял меня, Йован? Он подошел к малефикару и взял его за плечи, только на этот раз не для того, чтобы грубо потрясти. - Повтори, что я тебе сказал.
Jowan: Йован тупо кивал. Уничтожить труп. Оттащить в тевинтерское святилище и сжечь, там костной трухи по колено, вряд ли кто-то найдет, а если и найдет поймет, что вот этот-то посвежее тысячелетних останков будет. Переждать. Деньги… деньги Йован сцапал быстрым движением дворовой шавки, которой протянули кусок мяса. Вдруг Коннор передумает. Аристократики, они благородные, конечно, но считать золотые обычно умеют. Смысл слов Коннора доходил медленно. Переждать. Жить здесь несколько дней, как будто ничего не произошло. Йована передернуло – не то, чтобы сильно беспокоился по поводу убийств, но одно дело – где-то там, в Клоаке или задворках Нижнего Города, а другое – собственный дом. Как-никак несколько лет уже в этой хижине прожил. Повторить… - А? Да… оттащить и сжечь. Подождать. Ты меня отсюда заберешь? – он вскинул на рыжего расфокусированный взгляд. Коннор расплывался в бело-рыжее пятно. Йован глупо спросил: - Зачем? Исправился: - То есть, ты же… оттуда, сверху. А я – отсюда. В Верхний Город, что ли, заберет? Сомнительная идея. Общество и туда достанет, если понадобится, а еще наверху храмовников больше. Сюда-то не всякий сунется, да и еще не каждый из них настолько фанатик, чтобы лезть к «прирученным» Обществом магам – себе дороже. Но покой богатых и знатных киркволльцев охраняют не в пример тщательнее. Уф, куда ни кинь – всюду клин. Паршиво. - Бежать надо, - высказал соображение Йован. – Может, его и не хватятся… не сразу хватятся. Он пытался успокоиться. Красавчика никто не любил. Уважали и боялись – да, но причитать и в панике обыскивать каждый закоулок Киркволла не станут. Да и мало ли чего могло случиться; ремесло разбойника – штука опасная. На Йована подумают в последнюю очередь. Разве, кто вспомнит, что Красавчик собирался заглянуть к «тому придурку с косой». - Не приходил, - голос Йована дрогнул. – Коннор. Тебе легко говорить. А если они меня… пытать будут?! Им это проще, чем кружку эля выхлебать! Йован ведь и сам участвовал в подобных «допросах». Другой вопрос, что Йован еще и вертелся потом на жесткой кровати, моля Создателя и Невесту Его простить… «Малефикарам нет прощения».
Connor Guerrin: Средство прекращать истерики Коннор знал одно - надавать увесистых оплеух; не то, чтобы часто этим знанием пользовался. Но бить Йована сейчас не хотелось, да и кто знает, не отреагирует ли на пощечину доведенный до ручки маг чем-нибудь... поинтересней слез и всхлипов. И просить успокоиться бесполезно, и оставлять в таком состоянии нельзя ни на секунду; и с собой не возьмешь, и к Арману - тот хоть и сказал им с Гаем "если вдруг что - обращаться в любое время дня и ночи" тоже нельзя. Коннор, конечно, мог бы посадить Йована на корабль, идущий хоть до Лломерина, хоть до Тевинтера, но побег ничего не решил бы, и на новом месте тот вляпается в приключения, это, что говорится, к оракулу не ходи. Нет уж, пусть будет под боком, под присмотром. Вот так, не задумываясь, Коннор уже причислил Йована к рангу тех, кого следовало бы защищать - и не в последнюю очередь от самого же себя. - У тебя есть что-нибудь выпить? - внезапно спросил он, и тут же добавил: - в смысле, чего-нибудь покрепче воды. Йован только устало махнул рукой куда-то в сторону неприметного шкафчика в углу - пошарив там, среди полупустых бутылочек с содранными этикетками обнаружилась бутылка повыше и попузатее - откупорив ее и вдохнув пары, Коннор опознал спиртное. Не самого лучшего качества, конечно, но сейчас другого и не требовалось. Задержав дыхание, он сделал большой глоток. - Ох, Созда... тель... - выдавил он, когда снова смог дышать. Пойло было крепкое, продирало аж до кишок, но стоило обжигающей внутренности жидкости упасть в желудок, Коннор понял, что явно чувствует себя лучше. Не бодрящая настойка, но зато именно то, что нужно сейчас Йовану. - Пей, - сунул Коннор ему в руки бутылку. Только когда тот сделал несколько больших глотков, и, наконец, перестал трястись, продолжил: - Ты спросил "зачем"? Отвечаю. Ты мне жизнь спас. А я взамен спасаю твою. И понимаю, что тебе тяжело будет здесь оставаться, только сейчас выхода другого нет. И... - он помолчал, раздумывая, затем все-таки закончил: - я с тобой останусь, пока тебе не станет лучше. Гай, должно быть, волнуется, куда так надолго запропал Коннор - обещал "я скоро вернусь" и исчез на полночи; но Гай, по крайней мере, в безопасности, а вот Йован... Подойдя к входной двери, Коннор подвинул к ней тяжелый стул, и подпер ручку, так что вздумай кто еще заглянуть на огонек, открыть бы створку не смог. - Если ты в состоянии, то... - он кивнул на труп гнома, - нам следует поторопиться.
Jowan: Виски был дешевый и паршивый, зато крепкий. В общем, Йовану стало немного легче – настолько, что он мог рассуждать. На него подумают действительно в последнюю очередь, слишком мелкая и слишком трусливая сошка. Коннора, если и приметили, то скорее запишут в желающие зачем-то вытрясти из Йована душу, не в сообщники. Прошлая встреча в «Висельнике» закончилась как-никак синяками для самого Йована. Подождать. Ох, нелегкие будут несколько дней. - Да мне уже… нормально, - пробормотал он, но тут же встрепенулся. – Только один я его не утащу. Он кивнул на труп. Хотелось вымыться и переодеться. Бадейка ржавоватой воды у Йована тоже отыщется, но сначала надо избавиться от трупа. Он подошел к Красавчику и тронул распухшее, еще более уродливое чем при жизни, лицо. - Проверяю, можно ли его тащить. Йован не стал вдаваться в подробности: почему именно лицо. Потому что начни рассуждать «там кожа тонкая, если «вскипятить» слишком сильно, рвется, и наоборот, если выдерживает лицо – остальное тоже не развалится». Коннору не понравятся знания Йована. Коннор сразу поймет, что как раз мертвецов – в том числе, убитых таким способом он видит не впервые. - Можно, - ровным тоном сказал Йован. Спускаться вниз хотелось только чуть больше, чем наблюдать груду вареной плоти у себя посреди комнаты. Из двух зол, как обычно, выбирали меньшее. Труп был тяжелый, какой-то неприятно мягкий, словно того гляди порвется и вывалит побуревшие от жара внутренности. Но держался. Йован пыхтел от натуги, однако тащил довольно спокойно. Брезгливые малефикары – нонсенс. А вот на Коннора поглядывал. Не передумает ли, аристократик?
Connor Guerrin: Склизский пол и то, что шел тоннель под уклон, было настоящим благословением свыше: тащить труп, который того и гляди, лопнет, гораздо проще вниз, чем вверх. В узком коридоре они с Йованом сталкивались плечами, но упорно волокли тело, таща каждый за одну ногу - голову и торс замотали в простыню, чтоб все-таки не прорвало тонкую кожу со студенистым теперь уже содержимым и не залило пол тоннеля. Йован, может быть, и не был рад пожертвовать предметом постельного белья, надо сказать, не шибко чистым, но лучше подстраховаться сейчас, чем расхлебывать последствия. Теперь, когда под мышкой был зажат сапог гнома, и в ноздри заползал приятный даже (то есть, был бы приятным, не знай Коннор, откуда он исходит) запах вареного мяса, смешиваясь с вонью, исходящей снизу, чародей понял, что слегка переоценил свои силы и хладнокровие. К горлу то и дело подкатывала тошнота, Коннор сглатывал, стараясь думать о том, что еще немного, еще совсем чуть-чуть, и все закончится, а под рукой противно колыхался студень из икроножной мышцы... Только бы не стошнить. Только бы не перед Йованом, перед которым он только что изображал взрослого и сильного, покровителя и Создатель знает кого еще. Вот Йован, кстати, выглядел не в пример лучше, после выпивки ему явно полегчало, и то, как уверенно и сноровисто он тянул труп, наводило на мысли, что для него такие манипуляции не впервой. Мелькнула даже мысль, а не поторопился ли Коннор, предлагая ему помощь? Быть может, и истерика была лишь очередным ходом для того, чтобы ударить на жалость... но даже если и так, слово, данное потомком Герринов, назад не забиралось. Коннор предложил помочь, и собирался выполнить свое обещание, даже если оно и было откровенно безрассудным, и грозило вылиться в очередные неприятности. Подумать только, а ведь совсем недавно он раздумывал на тему, что в списке "правонарушений", которых ему можно было приписать, нет убийства. Извольте, теперь есть. Даже если всего лишь "пособничество" и "в порядке самообороны". Как бы там ни было, когда они вернулись в душную темень святилища, Коннор вздохнул с облегчением, и, словно ставя жирную точку в этом эпизоде, обрушил на тело огонь, выплескивая остатки маны, которые восстановились за то время, которое прошло с предыдущего посещения этого зала. На то, как обугливается в желто-красном огне тело, Коннор смотреть не стал. Обратный путь показался длиннее втрое, смрад, казалось, впитавшийся в кожу, волосы и одежду, преследовал их. Коннор старался дышать ртом, но помогало слабо, и снова начинал повторять про себя - только бы не стошнить. Только не сейчас, только не... Дверь погреба, из которой струился мягкий свет масляной лампы, показалась Коннору едва ли не самым прекрасным, что он видел в жизни.
Jowan: На обратном пути Йован думал, что у него закончился период жизни. Очередной. Даже если Общество его не заподозрит и не разрежет на много-много лоскутков кровоточащего мяса, все равно – вряд ли сумеет там «работать». Так или иначе, Красавчик был его, Йована, покровителем. Подкидывал заказы, следил, чтобы дружки не трогали… нет, обратно нельзя. Обратный путь показался коротким. - У меня есть вода, - сказал Йован, снова избегая прямого взгляда на Коннора. Страха не осталось, его сменила усталость и проклевывающаяся откуда-то злость. Несформированная, ненаправленная. Йован пока не знал, что с ней делать. Зато знал: просто мечтает вымыться. - Холодная, - зачем-то уточнил он. – Извини, здесь тебе не замок и не Верхний Город. Впрочем, подогреть у меня сил хватит… Он чуть было не подолжил: я восстановил их. Вовремя прикусил язык. Магия крови – это магия жизни. Когда режешь собственные вены, черпаешь из себя, но чужая жизнь питает и восстанавливает не хуже сочного бифштекса. Сегодня Йован переступил еще одну, очень личную грань: не пользоваться чужой кровью, чужой жизнью. И, зачем лгать себе: понравилось. Только Коннору совершенно не стоит знать об этом. Он вытащил бадью и ковш. Без особого стеснения скинул грязную мантию – перехватил все-таки аристократиков взгляд, пожал плечами. В Башне ванные комнаты по крайней мере, каменными перегородками отделялись, но в крестьянских хижинах и вообще в Нижнем Городе не до стыда. - Одежду сжечь придется, - с досадой проговорил Йован, осматривая заляпанные грязью, трупными соками и костной трухой, лохмотья. Вздохнул: кинжал-кухонный нож он тоже уничтожил вместе с трупом. - Между прочим, она у меня была единственная. Упрека почти не скрывал. - Твою, наверное, тоже, - шелковые рубашки Коннора тоже теперь не годились и на собачью подстилку. – Вот ведь… сплошные убытки.
Connor Guerrin: - Зато на наследство, - не удержался от шпильки Коннор, имея ввиду доставшийся Йовану гномов кошель, - теперь сможешь купить себе две мантии. А если повезет - то и на третью хватит. Где-то на полу валялся еще и золотой, который он собирался предложить бандиту, Коннор так и не успел убрать его обратно в кошель, а теперь искать и вовсе не хотелось. Не обеднеет, в самом-то деле. И на замечание Йована насчет одежды лишь пожал плечами. Подумаешь, минус плащ да один костюм, завтра же он купит себе новые. А может быть, и не будет покупать, последняя посылка от матери изрядно пополнила его гардероб. Вот добираться в Верхний город придется разве что в шелковой рубашке - верхняя одежда вид имела совершенно непотребный. Вслед за Йованом Коннор сбросил с себя одежду вплоть до исподнего: после всего, что они вместе пережили, уж точно не до стеснения. Про себя отметил, что без одежды тот удивительно напоминает Гая - то же изящное сложение, узкие кисти и ступни, худощавое поджарое тело. Вот разве что тевинтерец был смуглым, а Йован - белокожим, почти как сам Коннор, только без веснушек, конечно. Интересно, что бы сказал бывший ученик Кинлоха, если бы Коннор сказал, что сложен он, как аристократ? Кстати, если вспомнить историю Йована, которую тот поведал ему еще в Редклиффе, вполне мог бы быть сыном какого-нибудь местного банна... не зря же его отец так просто избавился от него? Ну... маг, да, конечно, а может быть, и не только в этом дело? Какие глупости в голову лезут, право слово... Отмывал грязь Коннор молча, остервенело намыливаясь едким куском щелочного мыла, которое выдал ему Йован - ну да, не орлейские масла для купания, но тут уж не до привередничанья - трупную гниль и слизь с плесенью лучше мог отмыть разве что раствор, которым конюшни моют. Уже ополоснув волосы и выжимая их, Коннор сообразил, что запах, наполняющий лачугу последние пару часов - запах гнили из погреба, а после - тошнотворный запах вареного мяса, выветрился. Пожалуй, то, что в двери и стенах было полно щелей, в данном случае сыграло только на руку.
Jowan: В процессе мытья Йован на Коннора не глядел. Ну… пару раз мельком, просто опять отмечая – как же изменили его эти шесть лет. Был сопляк, а стал совсем взрослый, поставь их рядом, неизвестно кого сочтут старше. Особенно в темноте, которая милосердно скроет ранние морщины Йована и седину в темных волосах. Йовану пришлось одеваться в домашнее тряпье вида совершенно непотребного. Золото он припрятал: завтра же с утра купит себе чего-нибудь, а если спросят – куда старое дел, пожмет плечами. Запачкал, ответит правду. Да, сильно запачкал. Нет, не отстирывается. «Ерунда. Никто не спросит. Торговцам, что ли, дело до меня есть?» Пора бы привыкнуть, что в Киркволле всем на всех плевать. Добропорядочные граждане с наступлением темноты закрывают окна и двери, толстые, обитые железом, двери и узкие, как бойницы, окна. В Киркволле царит страх. Маги боятся храмовников, храмовники – малефикаров (настоящих, не масштабов Йована), стражники – разбойников, разбойники… ну да, они делают вид, что никого не боятся, но лишний раз нарываться на стражу тоже не торопятся. А мирные жители опасаются всех. - Еще есть виски, - Йован выставил на бочку, заменяющую стол бутыль. В ней плескалось немало: Йован не был любителем пойла. Принимал его скорее как замену снотворному зелью. – И да! Настойка эльфийского корня… или ты уже восстановился? Зависть скрыть не получалось. Йован сел на край колченогой (вместо левой задней – перевернутое ведро) кровати, ударил себя по коленям. - Вот ведь Создателева шутка. Всю жизнь от магии этой долбанной мучаюсь, и хоть бы нормальным магом был. А то так – одно недоразумение… Йован наплескал в глиняные стаканы себе и Коннору, выхлебал свою порцию залпом, отфыркиваясь, как мокрая кошка. - А ты-то вона какой… и мертвецов раскидывать, и мечом махать. Везет же, а! И одежка у тебя шелковая, небось, в Круге тоже мама-папа не забыли. Он шумно выдохнул. - Да… всегда так бывает. Кому жареный гусь, а кому черствая корочка, - Йован рассмеялся. – Слушай, может, мне к демону какому податься? К демону Желания, например. Говорят, они неплохо… развлекают. Напоследок. Все лучше, чем сдохнуть в канаве.
Connor Guerrin: Коннор все еще чувствовал себя неважно, и даже собирался напомнить Йовану про обещанную еще в подземелье настойку, но после его слов, обильно приправленных желчью и обидой, передумал. Пожал плечами, левое все еще слегка ныло, но это можно было пережить. - Мечом махать я начал учиться еще в Редклиффе, положение наследника поколений воинов, знаешь ли, обязывает... - Ответил сухо, понимая, скажи он, что из-за магии потерял в сотни раз больше, чем Йован когда-нибудь будет иметь в жизни, тот не поймет, и наверняка снова напомнит про шелковую одежку. Не собирался он извиняться и за то, что его родители, даже отправив в Круг, оставались любящими и заботливыми. И заботу проявляли, как умели, даже если во время его учебы в Круге она выражалась частыми визитами и гостинцами, а сейчас - модной одеждой и ежемесячной рентой, в то время как родители Йована отделались от него в раннем детстве. - В том, что все неравны от рождения, промысел Создателя, - добавил он, сделав глоток йованова виски. Дрянное пойло, но зато разгонит кровь и заставит позабыть об усталости и ноющей боли в бедре и плече. - А какой-нибудь эльфинажный эльф наверняка позавидовал бы тебе, тому, что с пяти лет у тебя был кров над головой и возможности учиться. Дело не в том, кто мы есть, а что мы делаем с тем, что нам дано. Вот ты, Йован. Ты можешь сказать, что пред Создателем ты чист и что всегда поступал, руководствуясь только совестью и благими помыслами? Вряд ли. Тогда жалеть себя, и утверждать, что он обошелся с тобой несправедливо, не имеешь права. Коннор сделал еще один большой глоток. - А насчет демона Желания... - он с легким стуком поставил стакан на бочку, - я сделаю вид, что ничего не слышал и спишу твои слова на спиртное и нервы. Ведь на самом деле ты не хочешь вспоминать о "развлечениях" демонов... Верно, Йован?
Jowan: Настойку эльфийского корня Йован Коннору все-таки отдал. Просто достал из косоногой же тумбочки флакон – последний, бережно «на всякий случай» лелеемый, был соблазн вылакать содержимое еще когда Коннор синяков навешал, но потом Йован вспомнил, что зелье стоит сорок серебряных. Больше, чем его «заработок» в месяц. А тут – отдал. Из гордости. Или вредности. Гордость знатным полагается, а всяким беглым отступникам не по чину. Хорошо, пусть будет «из вредности». - «Промысел Создателя», - фыркнул он, плеснул еще виски. Хотелось напиться до бесчувствия. – Ты говоришь, как какая-нибудь церковница… чего я хорошего от того Создателя видал? Комнату в Кинлохе? Подставу от этого старого пня Ирвинга?! Да пошли они все… Йован разозлился. И чем горячее становилось изнутри, от желудка и по замерзшим рукам-ногам, почти как от «кипящей крови», тем сильнее разрасталась и злость. Какого вообще гарлока Коннор его воспитывает?! Что он знает? - А, ну да. Демонов ты знаешь, - фыркнул. – Я тебя предупреждал, а ты к ним на поклон побежал. Но о тебе-то мамочка беспокоилась, и все прочее… а обо мне кто? Разве, соседи, которых одержимый в капусту покрошит. Так мне эти соседи вон неделю назад ночной горшок под дверь выплеснули… Йован соображал: несет чушь. Зачем-то мешает старые, новые обиды, мелочь и серьезное, и все вместе – смешно, наверное. Что ж, пусть Коннор посмеется. Он пьяно всхлипнул, утирая голой рукой нос. - Да ладно. Не пойду ни к каким демонам. Я их боюсь. Да и они не слишком-то мною интересуются. Им сильных магов подавай, лакомый кусочек. А я даже демонам не нужен.
Connor Guerrin: На Йована Коннор уставился, будто впервые видел. Да уж, наивно было бы полагать, будто тот в одночасье переменится. Если в подземелье молодой чародей испытывал к нему признательность и даже некую толику восхищения (смог же, преодолел же свой страх!), то это словоизвержение, и особенно упоминание Редклиффа заставила Коннора скривиться, будто он вляпался в что-то склизское и дурнопахнущее, вроде той дряни из подземелья. А еще Коннор никогда не был дипломатом. Возможно, воспитывайся он и далее своим отцом и матерью, научился бы держать себя в руках и не говорить прямо, о чем думает, но сейчас же рубил сплеча. - Какой же ты слизняк, Йован, - с презрением выговорил он, - только и знаешь, что себя жалеть. Ты из тех людей, которых даже золотом осыпь с ног до головы, попеняют, что тяжелое! Плохо тебе, что ты слабый маг, а будь сильным, причитал бы, что от тебя много требуют и демоны не дают прохода. На Общество тебе работать было не в радость, а как только получил возможность избавиться от них, сразу решил, что задницу пьяным выродкам подставлять безопасней, - Коннора просто трясло от желания высказать все и сразу, и жалел он только об одном, что язык человеческий скуден для того, чтобы передать всю глубину презрения и негодования, испытываемого им по отношению к своему бывшему наставнику. - Врезать бы тебе хорошенько, чтобы мозги на место встали, да только снова пачкаться неохота, - он резко встал и подвинул в сторону Йована так и не распечатанную бутылочку с настойкой эльфийского корня. - Забери, обойдусь. Коннор сделал шаг к двери, по привычке потянулся было за плащом, но вовремя вспомнил, что тот безнадежно испорчен. Ничего... холодный воздух освежает, как раз по дороге спиртное выветрится. А ему давно пора в особняк, хватит, засиделся. Уже от порога обернулся через плечо. - От своих слов я не отказываюсь, - глухо бросил он, - обещал тебя отсюда вытащить - сделаю. Только сделай и ты милость: никогда больше не говори со мной о Редклиффе. Иначе клянусь, я тебя отделаю так, что мать родная не узнает. Хотя... она и так тебя не узнает, даже если увидит. Он распахнул дверь в ночную темень, и свежий воздух после застоявшегося воздуха лачуги оказался бодрящим, как ковш холодной воды.
полная версия страницы